Леонард Шмитц. СЛОВАРЬ ГРЕЧЕСКИХ И РИМСКИХ ДРЕВНОСТЕЙ.


CENSOR (τιμητής), название двух магистратов высокого ранга в Римской Республике. Их должность называлась цензура (τιμητεία или τιμητία). Ценз, представлявший собой перепись римских граждан и их имущества, впервые был учрежден Сервием Туллием, пятым царем Рима. После изгнания царей эту обязанность взяли на себя консулы, и до 443 г. до н.э. специальные магистраты для проведения ценза не назначались. Причиной произошедшего изменения явилось назначение в предыдущем году военных трибунов с консульской властью вместо консулов, а поскольку эти трибуны могли быть плебеями, патриции лишили консулов [p. 261] и, как следствие, заменивших их трибунов, права проведения ценза, и поручили это двум магистратам, названным цензорами и избиравшимся исключительно из патрициев. Магистратура оставалась патрицианской до 351 г. до н.э., когда Г. Марций Рутил стал первым плебейским цензором (Liv. VII. 22). Двенадцать лет спустя, в 339 г. до н.э., один из законов Публилия установил, что один из цензоров обязательно должен быть плебеем (Liv. VIII. 12), но до 280 г. плебейский цензор не совершал торжественного очищения народа (lustrum condidit, Liv. Epit. 13). В 131 г. впервые оба цензора были плебеями.

Цензоров всегда было двое, потому что ранее ценз совместно осуществляли два консула. Первоначально, если один из цензоров умирал в должности, то на его место должен был избираться другой, как и в случае с консулами. Это, однако, произошло лишь единожды, в 393 г. до н.э., ибо случившийся в тот люстр захват Рима галлами возбудил религиозные страхи в отношении такой практики (Liv. V. 31). С тех пор в случае смерти одного из цензоров его коллега отказывался от должности, и вместо них избирались новые цензоры (Liv. VI. 27, IX. 34, XXIV. 43, XXVII. 6).

Цензоров избирали в центуриатных комициях (comitia centuriata) под руководством консула (Gell. XIII. 15; Liv. XL. 45). Нибур предполагает, что первоначально их избирали куриатские комиции, выбор которых утверждали центурии; но ни один источник не свидетельствует в пользу этого предположения, и его истинность полностью зависит от правильности мнения Нибура относительно выборов консулов. [CONSUL.] Оба цензора непременно должны были быть избраны в один и тот же день, и, соответственно, если голосование за второго было не закончено, то результаты выборов первого аннулировались, и необходимо было провести новые комиции (Liv. IX. 34). Комиции по избранию цензоров проводились под иными ауспициями, чем комиции по избранию консулов и преторов, и цензоры поэтому не рассматривались как их коллеги, хотя также обладали высшими ауспициями (maxima auspicia) (Gell. XIII. 15). Комиции созывались консулами данного года вскоре после того, как те приступали к своим полномочиям (Liv. XXIV. 10, XXXIX. 41); и цензоры, будучи избранными и получив цензорскую власть посредством центуриатского закона (lex centuriata), окончательно вступали в должность (Cic. de Leg. Agr. II. 11; Liv. XL. 45). Согласно общему правилу, на эту должность могли быть избраны только лица, ранее бывшие консулами, однако известно несколько исключений. Сначала не существовало закона, запрещавшего занимать цензорскую должность вторично; но единственным человеком, дважды избранным цензором, стал в 265 г. Г. Марций Рутил, и в этом году он внес закон, установивший, что никто не может быть избран цензором во второй раз, за что и получил прозвище Цензорин (Plut. Coriol. 1; Val. Max. IV. 1 § 3).

Цензура отличалась от всех прочих римских магистратур своей продолжительностью. Первоначально цензоры избирались на весь люстр, то есть, на период в 5 лет, однако уже через 10 лет после учреждения этой должности (433 г. до н.э.) она была ограничена 18 месяцами по закону диктатора Мам. Эмилия Мамерцина (Liv. IV. 24, IX. 33). Кроме того, цензоры занимали весьма своеобразную позицию в плане ранга и достоинства. Они не обладали империем и, соответственно, не имели ликторов (Zonar. VII. 19). Цензорские права (jus censurae) вручались им посредством принятия центуриатского закона, а не куриями, и в этом отношении их власть была меньше, чем власть консулов и преторов (Cic. de Leg. Agr. II. 11). Но, несмотря на это, цензура была окружена наивысшим почетом в государстве, за исключением диктатуры; она была ἱερὰ ἀρχή, sanctus magistratus, заслуживающей глубочайшего почтения (Plut. Cat. Maj. 16, Flamin. 18, Camill. 2, 14, Aemil. Paul. 38; Cic. ad Fam. III. 10). Цензура получила столь высокий ранг и достоинство благодаря различным важным обязанностям, постепенно вверявшимся ей, и особенно благодаря производившемуся цензорами regimen morum или общему контролю над поведением и нравами граждан; осуществляя эти полномочия, цензоры руководствовались исключительно собственным представлением о долге и не несли ответственности ни перед какой властью в государстве (Dionys. in Mai, Nova Coll. vol. II. p. 516; Liv. IV. 24, XXIX. 37; Val. Max. VII. 2. § 6). Конечно, цензоры имели курульное кресло (Liv. XL. 45), но вопрос об их официальном облачении вызывает некоторые сомнения. Из хорошо известного фрагмента Полибия (VI. 53), описывающего использование изображений во время похорон, мы можем сделать вывод, что консул или претор носили тогу с пурпурной каймой (praetexta), триумфатор — расшитую тогу (toga picta), а цензор — пурпурную тогу, характерную только для него; но другие авторы утверждают, что официальная одежда цензоров была такой же, как и у других высших магистратов (Zonar. VII. 19; Athen. XIV. P. 660, c.). Похороны цензора всегда проводились с огромным блеском и великолепием, так что funus censorium (цензорские похороны) определялись даже императорам (Tac. Ann. IV. 15, XIII. 2).

Цензура существовала на протяжении 421 года, а именно, с 443 до 22 г. до н.э.; но в этот период многие люстры прошли без избрания цензоров. Согласно одному сообщению, эту должность отменил Сулла (Schol. Gronov. ad Cic. Div. in Caecil. 3, p. 384, ed. Orelli), и, хотя источник, на котором основано данное утверждение, не слишком надежен, сам факт вполне вероятен, ибо на протяжении двух люстров, прошедших от диктатуры Суллы до первого консульства Помпея (82—70 г. до н.э.), цензов не проводилось, а всякий строгий надзор над нравами (regimen morum) должен был представлять большие неудобства для аристократии, в интересах которой Сулла принимал законодательство. Если цензура и была отменена Суллой, то во всяком случае она была восстановлена в консульство Помпея и Красса. Ее полномочия были ограничены одним из законов трибуна Клодия (58 г. до н.э.), который предписывал определенную процедуру разбирательства перед цензорами при исключении кого-либо из сената и необходимость согласия обоих цензоров для осуществления этого исключения (Dion Cass. XXXVIII. 13; Cic. pro Sext. 25, de Prov. Cons. 15). Этот закон, впрочем, был отменен в третье консульство Помпея (52 г. до н.э.) по предложению его коллеги Цецилия Метелла Сципиона (Dion Cass. XL. 57), но прежние власть и влияние уже более никогда не вернулись к цензорам. Во время гражданских войн, которые вскоре последовали, цензоры не выбирались, и лишь после длительного интервала, а именно, в 22 г., Август назначил на эту должность Л. Мунация Планка и Павла Эмилия Лепида (Suet. Aug. 37, Claud. 16; Dion Cass. LIV. 2). Это был последний случай назначения цензоров; [p. 262] в дальнейшем их должностные обязанности исполняли императоры, называя это Praefectura Morum (надзор над нравами). Иногда некоторые императоры принимали имя цензоров, если они действительно проводили ценз римского народа, как это сделал Клавдий, назначив старшего Вителлия своим коллегой (Suet. Claud. 16; Tac. Ann. XII. 4, Hist. I. 9), и Веспасиан, коллегой которого был его сын Тит (Suet. Vesp. 8, Tit. 6). Домициан принял титул цензора пожизненно (censor perpetuus) (Dion Cass. LIII. 18), но другие императоры не последовали этому примеру. Мы видим, что в правление Деция старший Валериан был назначен цензором (Symmach. Ep. IV. 29, V. 9), но это назначение никогда не вступило в силу.

Обязанности цензоров можно разделить на три категории, которые, однако, были тесно взаимосвязаны: I. Ценз, или перепись граждан и их собственности, включавший lectio senatus (пересмотр списка сенаторов) и recognitio equitum (смотр всадников); II. Regimen Morum (надзор над нравами); и III. Управление государственными финансами, куда входил надзор за общественными сооружениями и учреждение всех новых общественных работ. Первоначальная сфера ведения цензоров была гораздо более ограничена и практически полностью сводилась к проведению ценза (Liv. IV. 8); но обладание этой властью постепенно приносило им новые полномочия и новые обязанности, как показано ниже. Общий обзор этих обязанностей кратко изложен в следующем фрагменте Цицерона (de Leg. III. 3): — “Censores populi aevitates, soboles, familias pecuniasque censento: urbis templa, vias, aquas, aerarium, vectigalia tuento: populique partes in tribus distribuunto: exin pecunias, aevitates, ordines partiunto: equitum, peditumque prolem describunto: caelibes esse prohibento: mores populi regunto: probrum in senatu ne relinquunto”. («Цензоры да исчисляют народ по возрастам и составляют списки потомства, челяди и имущества; да ведают они городскими храмами, дорогами, водопроводами, эрарием, поступлением дани; да распределяют они народ по трибам, делят население по имуществу, возрастам и сословиям, назначают юношество в конницу и пехоту, запрещают оставаться безбрачными, надзирают за нравами народа, не оставляют в сенате опозорившихся людей». — перевод В.О. Горенштейна)

I. ЦЕНЗ, первая и главная обязанность цензоров, точное название которой — censum agere (Liv. III. 3, 22, IV. 8), всегда проводился на Марсовом поле, а с 435 г. до н.э. — в специальном здании, называвшемся Villa Publica, которое было построено для этой цели второй парой цензоров, Г. Фурием Пацилом и М. Геганием Мацерином (Liv. IV. 22; Varr. R. R. III. 2). Сообщение о формальностях, сопровождавших начало ценза, содержится в фрагменте Tabulae Censoriae, сохраненном Варроном (L. L. VI. 86, 87, ed. Müller). После совершения ауспиций, общественный глашатай (praeco) призывал граждан явиться перед цензорами. Каждая триба созывалась отдельно (Dionys. V. 75); и имена в каждой трибе, вероятно, перечислялись в соответствии со списками, заранее составленными трибунами триб. Каждый отец семейства должен был лично предстать перед цензорами, восседавшими на курульных креслах; в первую очередь назывались те имена, которые считались хорошим предзнаменованием (например, Валерий, Сальвий, Статорий и т.п.) (Festus, sv. Lacus Lucrinus; Schol. Bob. ad Cic. pro Scaur. p. 374, ed. Orelli). Ценз проводился ad arbitrium censoris (по усмотрению цензоров); но последние установили определенные правила (Liv. IV. 8, XXIX. 15), иногда называемые leges censui censendo (Liv. XLIII. 14), в которых перечислялись различные виды имущества, подлежащие цензу, и способы оценки этого имущества. Согласно этим законами, каждый гражданин под присягой (ex animi sententia) должен был представить отчет о себе, своей семье и собственности (Dionys. IV. 15; Liv. XLIII. 14). Прежде всего он должен был назвать свое полное имя (преномен, номен и когномен) и имя своего отца либо, если он был вольноотпущенником, — имя своего патрона, а также указать свой возраст. Затем ему задавали вопрос: “Tu, ex animi tui sententia, uxorem habes?” («Скажи по совести, у тебя есть жена?») — и, если он был женат, то должен был назвать имя жены, а также количество, имена и возраст детей, если таковые имелись (Gell. IV. 20; Cic. de Orat. II. 64; Tab. Heracl. 142 (68); Dig. 50 tit. 15 s. 3). Незамужних женщин (viduae) и сирот (orbi orbaeque) представляли опекуны; их имена вносились в отдельные списки и при подсчете общего числа граждан не учитывались (cf. Liv. III. 3, Epit. 59). Указав свое имя возраст, семью и т.д., гражданин должен был дать отчет о своем имуществе — поскольку оно подлежало цензу. О человеке, делающем это заявление, говорили “censere” или “censeri” — как отложительный глагол «оценивать себя или давать оценку себе» или как страдательный глагол «быть оцененным, получать оценку»; о цензоре, принимающем заявление, также говорили “censere”, поскольку он “accipere censum” (принимал оценку) (ср. Cic. pro Flacc. 32; Liv. XXXIX. 15). Цензу подлежали (censui censendo) только такие объекты, как собственность ex jure Quiritium (по квиритскому праву). Первоначально, по-видимому, каждый гражданин просто давал оценку всей своей собственности в целом, не вдаваясь в детали (Dionys. IV. 15; Cic. de Leg. III. 3; Festus, sv. Censores); но вскоре вошло в обычай наравне с общей оценкой представлять подробное описание каждой статьи собственности (cf. Cic. pro Flacc. 32; Gell. VII. 11; Plut. Cat. Maj. 18). Наиболее важную статью ценза представляла земля; но общественная земля, принадлежащая гражданину на правах possessio, не учитывалась, поскольку не являлась квиритской собственностью. Если судить по практике императорского времени, гражданин представлял наиболее детальный отчет о всей земле, которая принадлежала ему ex jure Quiritium. Он должен был указать название и местоположение земли, определить, какие доли в ней составляют пахотные земли, луга, виноградники, оливковые рощи, и затем приложить свою оценку этой подробно описанной земли (Dig. 50 tit. 15 s. 4). Вторую по важности статью ценза представляли рабы и скот. Также цензоры имели право требовать отчета о таких вещах, о которых обычно сведений не представлялось: одежда, украшения и повозки (Liv. XXXIX. 44; Plut. Cat. Maj. 18). Некоторые современные исследователи сомневаются в том, что цензоры имели право давать собственности более высокую оценку, чем указанная владельцами; но, если вспомнить о характере власти цензоров, позволяющей им действовать по своему усмотрению, и о наверняка существовавшей необходимости наделить кого-то правом повышения оценочной стоимости имущества ради предотвращения обмана, — то вряд ли можно сомневаться, что цензоры имели такое право. Более того, определенно утверждается, что в одном из случаев они произвели крайне завышенную переоценку предметов роскоши (Liv. XXXIX. 44; Plut. Cat. Maj. 18); и, даже если цензоры не вносили в свои записи более высокую оценку собственности гражданина, чем заявленная им самим, — они все равно достигали той же цели, вынуждая их платить налог на собственность по более высоким ставкам, чем прочие. Обычно налог (tributum) составлял одну тысячную имущества, внесенного в списки [p. 263] цензоров, но в одном случае цензоры в качестве наказания заставили гражданина платить восемь тысячных (octuplicato censu, Liv. IV. 24).

Человек, самовольно уклонившийся от переписи и таким образом ставший incensus, подлежал строжайшему наказанию. Сообщается, что Сервий Туллий грозил incensus оковами и смертью (Liv. I. 44); а в республиканское время уклонившийся мог быть продан государством в рабство (Cic. pro Caecin. 34). В конце республики человека, отсутствующего во время ценза, мог представлять другой, и таким образом цензоры его регистрировали (Varr. L. L. VI. 86). Неясно, должны ли были назначать представителя солдаты, находящиеся на службе. В древнейшие времена неожиданное начало войны служило основанием для отмены ценза (Liv. VI. 31), ибо значительное количество граждан вынуждено было отсутствовать. Одна фраза Ливия (XXIX. 37) подразумевает, что в более поздние времена цензоры направляли в провинции специальных уполномоченных, наделенных в них полными правами проведения ценза римских солдат, но, по-видимому, это был лишь единичный случай. Напротив, судя тому, что Цицерон приводит отсутствие Архия в Риме и его пребывание в армии Лукулла как законную причину его неучастия в цензе (pro Arch. 5), — служба в армии была достаточным оправданием для отсутствия.

Получив информацию об именах всех граждан и их имуществе, цензоры должны были составить списки триб, а также классов и центурий; ибо, согласно законодательству Сервия Туллия, положение каждого гражданина в государстве определялось размером его собственности. [COMITIA CENTURIATA.] Эти списки являлись наиболее важной частью цензорских таблиц (Tabulae Censoriae), включавших все документы, так или иначе связанные с исполнением цензорских обязанностей (Cic. de Leg. III. 3; Liv. XXIV. 18; Plut. Cat. Maj. 16; Cic. de Leg. Agr. I. 2). Эти списки, поскольку они были связаны с государственными финансами, хранились в эрарии, расположенном в храме Сатурна (Liv. XXIX. 37); но постоянным хранилищем всех цензорских архивов в древнейшие времена был Атрий Свободы (Atrium Libertatis), рядом с общественным домом (Villa publica) (Liv. XLIII. 16, XLV. 15), а позднее — храм Нимф (Cic. pro Mil. 27).

Помимо распределения граждан по трибам, центуриям и классам, цензоры также должны были составить списки сенаторов для последующего люстра либо до назначения новых цензоров, — вычеркивая имена тех, кого считали неподходящими, и зачисляя в сенат тех, кто был этого достоин. Эта важная часть их обязанностей рассматривается в статье SENATUS. Таким же образом они проводили смотр equites equo publico (всадников с общественными конями) и добавляли или исключали тех, кого считали нужным. [EQUITES.]

После составления списков подсчитывалось число граждан и оглашался общий итог; соответственно, мы видим, что в сообщениях о цензах как правило приводится численность граждан. В таких случаях о них говорится как о capita, иногда с добавлением слова civium, иногда — без него; следовательно, быть зарегистрированным в цензе означало то же самое, что caput habere. [CAPUT.]

II. REGIMEN MORUM (Надзор над нравами). Он являлся важнейшей частью цензорских обязанностей, и именно по этой причине данная должность вызывала такое почтение и страх в римском государстве. Надзор над нравами естественным образом вырос из права цензоров исключать из списков граждан недостойных лиц, ибо, как было удачно замечено, «прежде всего, они должны были выступать единственными судьями во многих вопросах факта, например: обладает ли гражданин качествами, необходимыми, согласно закону и традиции, для статуса, на который он притязает, или: выносился ли когда-либо в отношении него судебный приговор, влекущий лишение гражданских прав; но отсюда, согласно римским представлениям, было легко перейти к решению вопросов права: например, достоин ли гражданин сохранения своего статуса; не совершил ли он каких-либо действий, столь же справедливо требующих понижения его статуса, как и действия, влекущие за собой законный приговор». Таким образом, цензоры постепенно приобрели всеобъемлющий надзор над всей общественной и частной жизнью каждого гражданина. Они представляли собой охранителей общественной нравственности; они должны были не просто предотвращать преступления или отдельные аморальные поступки, но их главной целью было поддержание староримского характера и привычек, mos majorum. Точным названием этой составляющей власти цензоров был regimen morum (Cic. de Leg. III. 3; Liv. IV. 8, XXIV. 18, XL. 46, XLI. 27, XLII. 3; Suet. Aug. 27), во времена империи называвшийся cura или praefectura morum. Наказание, налагаемое цензорами при отправлении данных обязанностей, называлось Nota или Notatio, или Animadversio Censoria (цензорское замечание). Вынося его, цензоры руководствовались только своей совестью и представлениями о долге; они обязаны были присягать в том, что не будут действовать под влиянием пристрастия или приязни; и, кроме того, в каждом случае должны были в своих списках указывать причину наложенного наказания напротив имени гражданина. — Subscriptio censoria (цензорская запись) (Liv. XXXIX. 42; Cic. pro Cluent. 42—48; Gell. IV. 20).

Эта часть цензорских обязанностей предоставляла им определенный род власти, во многих отношениях напоминавший работу общественного мнения в наши дни, — ибо существует множество поступков, которые, хотя и признаны всеми предосудительными и аморальными, тем не менее, остаются вне пределов досягаемости установленных законов государства. Даже в случаях настоящих преступлений установленные законы часто наказывают только конкретное нарушение, тогда как в общественном мнении нарушитель, даже подвергшись наказанию, все равно лишен права на определенные почести и отличия, дающиеся только лицам с незапятнанной репутацией. Поэтому римские цензоры могли заклеймить человека своим цензорским замечанием в случае, если он обвинялся в преступлении в ординарном суде и уже подвергся наказанию за него. Последствием такого замечания была только ignominia (утрата доброго имени), но не infamia (бесчестье) (Cic. de Rep. IV. 6) [INFAMIA], и цензорский вердикт не являлся judicium или res judicata (судебным приговором) (Cic. pro Cluent. 42), ибо его последствия не были длительными и могли быть отменены следующими цензорами или законом. Кроме того, цензорское замечание не было действительно, если оба цензора не были согласны. Ignominia, таким образом, было только временным capitis diminutio (утратой части гражданских прав), которое, по-видимому, даже не лишало магистрата его должности (Liv. XXIV. 18), и определенно не препятствовало подвергшимся ему лицам добиваться должностей, быть назначенными претором судьями или служить в римских войсках. Так, Мам. Эмилий, [p. 264] несмотря на цензорское замечание, был назначен диктатором (Liv. IV. 31).

Человек мог получить цензорское замечание в множестве случаев, точно определить которые было бы невозможно, ибо в очень многих эпизодах это зависело от усмотрения цензоров и их мнения о данном случае; иногда одна пара цензоров даже могла пропустить нарушение, а их преемники — сурово покарать его (Cic. de Senect. 12). Сообщается, однако, о трех основных типах нарушений, караемых цензорами.

1. Совершенные в частной жизни людей, например: (a) Холостяцкая жизнь в том возрасте, когда человек должен быть женат, чтобы обеспечить государство гражданами (Val. Max. II. 9 § 1). Цензоры часто обязывали граждан жениться, и отказ выполнить это наказывался штрафом [AES UXORIUM]. (b) Расторжение брака или помолвки недолжным образом или по неуважительным причинам (Val. Max. II. 9 § 2). (c) Неподобающее поведение по отношению к жене и детям, так же, как жестокость или излишняя мягкость по отношению к детям и неповиновение последних своим родителям (Plut. Cat. Maj. 17; cf. Cic. de Rep. IV. 6; Dionys. XX. 3). (d) Беспорядочный и роскошный образ жизни или неумеренная расточительность. Известно великое множество таких примеров (Liv. Epit. 14, XXXIX. 4; Plut. Cat. Maj. 18; Gellius, IV. 8; Val. Max. II. 9 § 4). В позднейшие времена принимались leges sumtuariae (законы против роскоши), чтобы сдержать растущую любовь к роскоши. (e) Небрежность и недобросовестность при обработке земли (Gell. IV. 12; Plin. H. N. XVIII. 3). (f) Жестокость к рабам и клиентам (Dionys. XX. 3). (g) Неподобающее ремесло или занятие (Dionys., lc.), как, например, игра в театре (Liv. VII. 2). (h) Охота за наследствами и обманное отстранение сирот от наследования, и т.п.

2. Нарушения, совершенные в общественной жизни, либо в качестве должностного лица, либо против магистратов. (a) Если образ действий магистрата не соответствовал его достоинству как должностного лица; если магистрат брал взятки или фальсифицировал ауспиции (Cic. de Senect. 12; Liv. XXXIX. 42; Val. Max. II. 9. § 3; Plut. Cat. Maj. 17; Cic. de Divin. I. 16). (b) Неподобающее поведение по отношению к магистрату, или попытка ограничить его власть, или аннулировать закон, который цензоры считали необходимым (Liv. IV. 24; Cic. de Orat. II. 64; Val. Max. II. 9. § 5; Gellius, IV. 20). (c) Клятвопреступление. (Cic. de Off. I. 13; Liv. XXIV. 18; Gell. VII. 18). (d) Небрежность, неповиновение и трусость солдат в войске (Val. Max. II. 9. § 7; Liv. XXIV. 18, XXVII. 11). (e) Плохое состояние общественного коня. [EQUITES.]

3. Различные поступки и занятия, считавшиеся вредными для общественной нравственности, могли быть запрещены эдиктом (Gellius, XV. 11) и нарушители этих эдиктов карались замечанием и понижением статуса. О множестве поступков, способных повлечь за собой ignominia от цензоров, см. Niebuhr, Hist. of Rome, vol. II p. 399, сл.

Наказания, налагаемые цензором, как правило, различались в зависимости от положения, занимаемого человеком, хотя иногда лицо высшего ранга могло подвергнуться всем наказаниям одновременно, при переведении его в самый низший класс граждан. Но обычно наказания подразделялись на четыре рода:

1. Motio или ejectio e senatu, или исключение человека из числа сенаторов. Это наказание либо могло состоять только в исключении из списка сенаторов, либо человека могли одновременно исключить из триб и понизить в классе до эрария (Liv. XXIV. 18). Последняя мера, по-видимому, применялась редко; обычно это наказание накладывалось следующим образом: цензоры в новых списках пропускали имена тех сенаторов, которых желали исключить, и, зачитывая эти новые списки публично, не называли имена тех, кто более не являлся сенаторами. Поэтому выражение praeteriti senatores эквивалентно senatu ejecti (Liv. XXXVIII. 28, XXVII. 11, XXXIV. 44; Fest., sv. Praeteriti). В некоторых случаях, однако, цензоры не ограничивались этой простой процедурой, а обращались к отмеченному сенатору и публично порицали его за его поведение (Liv. XXIV. 18). Однако поскольку ignominia, как правило, не препятствовало экс-сенатору занимать любые магистратуры, открывающие путь в сенат, — в следующий ценз он мог вновь стать сенатором. (Cic. pro Cluent. 42, Plut. Cic. 17).

2. Ademptio equi, или лишение всадника общественного коня. Это наказание также могло быть простым или сочетаться с исключением из трибы и понижением в классе до эрария (Liv. XXIV. 18, 43, XXVII. 11, XXIX. 37, XLIII. 16). [EQUITES.]

3. Motio e tribu, или исключение человека из его трибы. Это наказание и понижение в классе до эрария первоначально были одним и тем же; но когда постепенно возникло различие между сельскими трибами (tribus rusticae) и городскими трибами (tribus urbanae), исключение из трибы переводило человека из сельских триб в менее престижные городские трибы; и если дальнейшее понижение в классе до эрария сочеталось с исключением из трибы, то это всегда явно оговаривалось (Liv. XLV. 15, Plin. H. N. XVIII. 3).

4. Четвертое наказание называлось referre in aerarios (Liv. XXIV. 18; Cic. pro Cluent. 43) или facere aliquem aerarium (Liv. XXIV. 43) (зачисление в эрарии) и могло налагаться на любое лицо, заслуживающее это по мнению цензоров. [AERARII.] Это понижение, строго говоря, включало в себя все прочие наказания, ибо всадник мог быть зачислен в эрарии, только лишившись предварительно своего коня, а член сельской трибы — только будучи предварительно исключен из нее (Liv. IV. 24, XXIV. 18, сл.).

Если человек, получивший цензорское замечание, считал, что с ним обошлись несправедливо, он мог попытаться доказать свою невиновность перед цензорами (causam agere apud censores, Varr. de Re Rust. I. 7), а если ему это не удавалось — попытаться получить защиту у одного из цензоров, чтобы тот наложил запрет в его пользу.

III. Управление финансами государства было еще одной частью цензорских полномочий. Прежде всего, каждый гражданин должен был платить трибут (tributum), или налог на имущество, в соответствии с размером своей собственности, зафиксированным в цензе, и, таким образом, регулирование размера этого налога, естественно, оказалось в юрисдикции цензоров (ср. Liv. XXXIX. 44) [TRIBUTUM.] Они также контролировали все прочие государственные доходы, vectigalia, такие, как десятина, выплачиваемая с государственных земель, соляные разработки, рудники, таможенные сборы и т.д. [VECTIGALIA.] Все эти доходные статьи цензоры, как правило, сдавали на [p. 265] откуп покупателю, предложившему наивысшую цену, на пятилетний срок люстра. Процедура сдачи на откуп называлась venditio или location и, по-видимому, происходила в марте (Macrob. Sat. I. 12) в общественном месте в Риме (Cic. de Leg. Agr. I. 3, II. 21). Все условия сдачи, а также все права и обязанности откупщиков определялись в leges censoriae, публикуемых цензорами каждый раз перед началом торгов (Cic. ad Qu. Fr. I. 1 § 12, Verr. III. 7, de Nat. Deor. III. 19, Varr. de Re Rust. II. 1). О дальнейших подробностях см. PUBLICANI. Цензоры также имели право (хотя, видимо, только с согласия сената) создавать новые vectigalia (Liv. XXIX. 37, XL. 51) и даже продавать землю, принадлежащую государству. (Liv. XXXII. 7). Таким образом, складывается впечатление, что цензоры были обязаны составить бюджет на срок люстра и позаботиться, чтобы доходы государства соответствовали его расходам в этот период. В этом их обязанности напоминали обязанности современного министра финансов. Однако цензоры не получали государственные доходы. Все государственные деньги выплачивались в эрарий, который целиком находился в распоряжении сената, и все расходы совершались по указанию данного органа, использовавшего квесторов как своих чиновников [AERARIUM; SENATUS.]

Цензоры были уполномочены расходовать государственные средства в одной важной отрасли (хотя фактические выплаты, несомненно, совершались квесторами). Цензоры контролировали все общественное строительство и работы (opera publica); и, чтобы возместить расходы, связанные с этой частью их обязанностей, сенат выделял им определенную сумму денег или определенные статьи доходов; цензоры были ими ограничены, но в то же время имели право распоряжаться ими по своему усмотрению (Polyb. VI. 13; Liv. XL. 46, XLIV. 16). Они обязаны были следить за тем, чтобы храмы и прочие общественные здания находились в хорошем состоянии (aedes sacras tueri и sarta tecta exigere, Liv. XXIV. 18, XXIX. 37, XLII. 3, XLV. 15), чтобы частные лица не занимали общественные территории (loca tueri, Liv. XLII. 3, XLIII. 16) и чтобы акведуки, дороги, водостоки и пр. содержались должным образом. [AQUAEDUCTUS; VIAE; CLOACAE.] Ремонт общественных сооружений и поддержание их в надлежащем состоянии сдавались цензорами на откуп на публичных торгах подрядчику, предложившему наименьшую цену, так же, как vectigalia сдавались тому, кто предложил наибольшую цену. Эти расходы назывались ultrotributa; и поэтому мы часто видим, что vectigalia и ultrotributa противопоставляются друг другу (Liv. XXXIX. 44, XLIII. 16). Лица, заключавшие контракт, назывались conductores, mancipes, redemptores, susceptores и т.д.; а их обязанности определялись в Leges Censoriae. Цензоры также должны были контролировать расходы, связанные с религиозным культом, даже, к примеру, кормление священных гусей на Капитолии, также сдававшееся на откуп (Plut. Quaest. Rom. 98; Plin. H. N. X. 22; Cic. pro Rosc. Am. 20). Поддерживая в порядке общественные сооружения, цензоры также строили новые, как для украшения, так и ради пользы, в Риме и в других частях Италии, — такие, как храмы, базилики, театры, портики, форумы, городские стены, акведуки, гавани, мосты, канализации, дороги и т.д. Цензоры либо выполняли эти работы совместно, либо делили между собой деньги, выделенные им сенатом (Liv. XL. 51, XLIV. 16). Работы сдавались подрядчикам, так же, как те, что упомянуты выше, и по их завершении цензоры должны были убедиться, что работы выполнены в соответствии с договором: это называлось opus probare или in acceptum referre (Cic. Verr. I. 57; Liv. IV. 22, XLV. 15; Lex Puteol. P. 73, Spang.).

Эдилы тоже занимались надзором за общественными сооружениями, и четко разграничить обязанности цензоров и эдилов непросто; но в целом можно отметить, что надзор эдилов имел скорее полицейский характер, а надзор цензоров касался финансовых вопросов.

После завершения своих разнообразных обязанности и проведения ценза цензоры затем совершали люстр, или торжественное очищение народа. При вступлении в должность, цензоры тянули жребий о том, что из них должен совершить это очищение (lustrum facere или condere, Varr. L. L. VI. 86; Liv. XXIX. 37, XXXV. 9, XXXVIII. 36, XLII. 10); но, конечно, на церемонии обязаны были присутствовать оба цензора. [LUSTRUM.]

Существовали цензоры в римских и латинских колониях и в муниципиях, называвшиеся также quinquennales. О них говорится в статье COLONIA.

Иногда ценз проводился в провинциях, даже при республике (Cic. Verr. II. 53, 56); но, по-видимому, до Августа общий ценз в провинциях не проводился. Этот император повелел составить точный отчет обо всех лицах, находящихся под властью Рима, а также о размерах их собственности (Ev. Lucae, II. 1, 2; Joseph. Ant. Jud. XVII. 13 § 5, XVIII. 1 § 1, 2 § 1); и подобный ценз время от времени проводился последующими императорами, сначала каждые десять, потом — каждые пятнадцать лет (Savigny, Römische Steuerverfassung, in Zeitschrift, vol. VI pp. 375—383). Для проведения ценза император отправлял в провинцию специальных чиновников, называвшихся Censitores (Dig. 50 tit. 15 s. 4 § 1; Cassiod. Var. IX. 11; Orelli, Inscr. No. 3652); но их обязанности иногда выполняли императорские легаты (Tac. Ann. I. 31, II. 6). Цензиторам помогали подчиненные чиновники, называвшиеся Censuales, которые составляли списки и т.д. (Capitol. Gordian. 12; Symmach. Ep. X. 43; Cod. Theod. 8 tit. 2). В Риме в период империи ценз по-прежнему проводился, но прежних связанных с ним церемоний уже не существовало, и после Веспасиана церемония очищения не совершалась. Два великих юриста, Павел и Ульпиан написали каждый по работе о цензе в императорский период, и некоторые извлечения из этих работ приводятся в главе Дигест (50, tit. 15), к которой мы и отсылаем читателей за дальнейшими подробностями, связанными с императорским цензом.

Слово «ценз», кроме значения «оценка» имущества человека, имело также и другие значения, которые следует кратко упомянуть: 1. Размер собственности человека, и поэтому мы читаем о сенаторском цензе (census senatorius), т.е., имуществе сенатора, о всадническом цензе (census equestris), т.е. об имуществе всадника. 2. Список цензоров. 3. Налог, зависевший от оценки ценза. В лексиконах можно найти примеры этих значений.

(Значительная часть данной статьи взята из прекрасного описания [p. 266] цензуры в работе Бекера “Handbuch der Römischen Alterthümer”, vol. II part II p. 191, и сл. Ср. Niebuhr, History of Rome, vol. II p. 397; Arnold, History of Rome, vol. I p. 346, сл.; Göttling, Römische Staatsverfassung, p. 328, сл.; Gerlach, Die Römische Censur in ihrem Verhältnisse zur Verfassung, Basel, 1842; Dureau de la Malle, Economie Politique des Romains, vol. I p. 159, сл.).

© 2006 Перевод О.В. Любимовой

Leonhard Schmitz. A Dictionary of Greek and Roman Antiquities, London, 1870, pp. 260—266.